Конфеты от Полицеймако
Голос свободы ещё не переливался всеми звуками в устах Эзопа. Это будет позже и лишь на сцене. А пока ленинградская осень 1956 года переливалась контрастом температур — дамское ателье-люкс на Бородинской 13 держало открытыми свои двери, чтобы охладить жар, исходивший от тяжёлых утюгов и царившей там плотной трудовой атмосферы преимущественно женского коллектива. Что там происходило? Подробности не знали даже исполкомовские дамы и жёны ответственных работников, которых обслуживали три закройщика и четыре десятка мастеров, точнее мастериц, выполнявших указания закройщиков в две смены. Тёмно-бордовые бархатные занавески примерочных, такие же кресла из дерева цвета ореха и аккуратные полированные столики скрывали не только таинства фигур заказчиц, но и секреты мастерства. Пространства приёма-выдачи заказов и их производства были разделены дисциплиной. Каждому своё место и за этим следили строго.
Утвердившийся казалось уже везде пафос коллективного труда вел здесь осторожный диалог с индивидуальным мастерством. Работающие днём закройщики-мужчины оставляли крой мастерицам, снабжая его своими комментариями. Мастерицы же тщательно исполняли заказ собственноручно и служили примером для обучавшихся тут же учениц. Разделения труда не было, как не было и проблемы «кто сшил костюм?», над которой, в лице несуразных райкинских персонажей, мы все смеялись много позже. Труд вознаграждался справедливо. Иногда даже сверхсправедливо. Достаточно было сшить четыре пальто в месяц и очень даже приличная по тем временам зарплата была гарантирована. Мастерицы могли позволить себе многое в материальном отношении и, надо сказать, с чувством гордости за своё мастерство. Иногда закройщики делились с ними дополнительной благодарностью, полученной от довольных заказчиц. От чего зависела эта дополнительная благодарность никто не знал. А от чего зависят аплодисменты в театре?
Эзоп, театр, мастерство... — всё это было не случайно и также не случайно соседствовало друг с другом. Некоторые мастерицы были страстными театралками и не пропускали ни одной премьеры в Большом драматическом театре. Да и дом на Бородинской 13, где располагалось это дамское ателье-люкс, населяли театральные артисты, включая главного артиста — Виталия Павловича Полицеймако. По крайней мере, так было принято считать в этом ателье...
А вот и он сам. Возвращается из театра. Наверное после очередного спектакля. Стрелки часов приближаются к одиннадцати. Темно. В ателье заканчивается вторая смена. Виталий Павлович в тёмном демисезонном пальто и шляпе своей дородной фигурой прямо-таки надвигается на гостеприимно распахнутые двери ателье. Что у него в руках? Конфеты! Какой фабрики мы не разглядим. Да это и не важно. Его могучие руки на ходу раскрывают коробку конфет и густой добрый голос приглашает мастериц к угощению. Они по очереди берут из коробки по шоколадной конфетке и их искрящиеся радостью глаза озаряют женским теплом этот поздний осенний ленинградский вечер трудового дня далёкого уже от нас 1956 года. Мастерство встретилось с мастерством. Просто и непринуждённо. Свободно. Как хочется, чтобы эти встречи не прекращались, а эзопов язык остался бы лишь на сцене...
Эзоп о свободе.
Утвердившийся казалось уже везде пафос коллективного труда вел здесь осторожный диалог с индивидуальным мастерством. Работающие днём закройщики-мужчины оставляли крой мастерицам, снабжая его своими комментариями. Мастерицы же тщательно исполняли заказ собственноручно и служили примером для обучавшихся тут же учениц. Разделения труда не было, как не было и проблемы «кто сшил костюм?», над которой, в лице несуразных райкинских персонажей, мы все смеялись много позже. Труд вознаграждался справедливо. Иногда даже сверхсправедливо. Достаточно было сшить четыре пальто в месяц и очень даже приличная по тем временам зарплата была гарантирована. Мастерицы могли позволить себе многое в материальном отношении и, надо сказать, с чувством гордости за своё мастерство. Иногда закройщики делились с ними дополнительной благодарностью, полученной от довольных заказчиц. От чего зависела эта дополнительная благодарность никто не знал. А от чего зависят аплодисменты в театре?
Эзоп, театр, мастерство... — всё это было не случайно и также не случайно соседствовало друг с другом. Некоторые мастерицы были страстными театралками и не пропускали ни одной премьеры в Большом драматическом театре. Да и дом на Бородинской 13, где располагалось это дамское ателье-люкс, населяли театральные артисты, включая главного артиста — Виталия Павловича Полицеймако. По крайней мере, так было принято считать в этом ателье...
А вот и он сам. Возвращается из театра. Наверное после очередного спектакля. Стрелки часов приближаются к одиннадцати. Темно. В ателье заканчивается вторая смена. Виталий Павлович в тёмном демисезонном пальто и шляпе своей дородной фигурой прямо-таки надвигается на гостеприимно распахнутые двери ателье. Что у него в руках? Конфеты! Какой фабрики мы не разглядим. Да это и не важно. Его могучие руки на ходу раскрывают коробку конфет и густой добрый голос приглашает мастериц к угощению. Они по очереди берут из коробки по шоколадной конфетке и их искрящиеся радостью глаза озаряют женским теплом этот поздний осенний ленинградский вечер трудового дня далёкого уже от нас 1956 года. Мастерство встретилось с мастерством. Просто и непринуждённо. Свободно. Как хочется, чтобы эти встречи не прекращались, а эзопов язык остался бы лишь на сцене...
Эзоп о свободе.
No comments:
Post a Comment