Отзыв на "Папаху" и на все остальное
Видимо понадобилось время (чуть больше года) прежде чем я смог посмотреть на свою прозу и стихи со стороны глазами другого человека с опытом несравнимо большим, хотя и другим:
"Здравствуй, Коля!
Не знаю почему, но твой рассказ «Папаха» совершенно неожиданно предоставил мне возможность увидеть своеобразие твоей литературно-поэтической деятельности, увидеть нечто характерное в изложении литературного материала. Это характерное заключается в том, что и рассказ «Папаха», и другие рассказы, и стихи написаны посторонним лицом, с аскетическим взглядом на жизнь, и в основном, от третьего лица?!
Пойми меня. Я не собираюсь тебя учить, не говорю, что в данном случае рассказ написан плохо и неинтересно. Наоборот, он интересен по содержанию, по восприятию прочитанного, по оценке увиденного автором, но только не сыном, увидевшим со стороны спины своего отца военного в Папахе. Почему я утверждаю, что это так? Да потому, что такое случалось со мной после смерти моего отца, когда у меня, вдруг начинало колотиться сердце, когда неожиданно сталкивался с подобным случаем, увидев со стороны спины военного в папахе. В какое-то мгновение мне казалось, что всё, что случилось, было лишь страшным сном, а он на самом деле жив. И тогда на какое-то мгновение во мне просыпалось чувство необъяснимого облегчения, что всё обошлось, что не было смерти. Но это мгновенное чувство прерывалось с такой же непостижимой скоростью, как и возникло. И я с любопытством обгонял этого военного, что бы взглянуть ему в лицо и убедиться, быть может, что я не ошибся, зная при этом, что это будет, конечно же, не так. Такое изложение происшедшего понятно, ибо оно реально было пережито автором. Но даже если такое чувство не было пережито автором, то автор должен был предвидеть, как мне кажется, нечто похожее ощущение, а не ограничится констатацией, пространно рассуждая об увиденном.
Проявление эмоциональных чувств в стихах и рассказах, по моему мнению, есть последствия пережитого в юношеском возрасте сильного чувства обоюдной любви и страсти. Эти чувства, как отдалённое эхо, сопровождают человека на протяжении всей его жизни. Неразделённая любовь Лермонтова пронизывает всю его литературную деятельность. Душевные переживания Татьяны и Ленского могли быть написаны с такой душевной реальностью, потому что несомненно, они были пережиты Пушкиным. А душевные переживания Наташи в «Войне и Мире», сцена Наташи и Сони ночью у открытого окна! Такую картину мог написать Л. Толстой, только хорошо зная тонкости душевного восприятия прекрасного, несомненно, пережитого им в юности.
Говоря о твоём аскетическом стиле, я вовсе не хочу сказать, что он мне не нравиться. Наоборот, он своеобразен своим пониманием прекрасного: обилием неожиданных метафор, порой изысканных, что делают произведения яркими, не в ущерб его содержанию. Я говорю только о том, что твой аскетический стиль представляет самого тебя, как стороннего наблюдателя, тонко понимающего увиденное. Этот стиль в чём-то приближается к фотографии объектов, но это вовсе не указывает, как ты понимаешь, на отсутствие вкуса у автора. Я хочу только обратить внимание, что в твоих произведениях я не почувствовал сколько-нибудь присутствие твоей душевной, эмоциональной реакции на предлагаемый читателю сюжет. Но это обстоятельство ни в коей мере не является недостатком, а характеризует только особенность твоего стиля изложения, не подлежащего ни в коей мере какой-либо критики, потому, что это твой индивидуализм. В данном случае критика будет бессмысленной, поскольку объект критики (душевные переживания автора),о котором я говорю, в твоих произведениях отсутствует по причине аскетического изложения материала.
Не знаю, насколько я доходчиво изложил свою точку зрения. Но я вовсе не призываю тебя «выжимать» из себя душевные переживания, ибо это будет не искренне ощутимо для самого себя.
Желаю тебе совершенствовать свой стиль, своё литературное лицо, оставляя нам, читателям, задумываться над таинственностью высказываний в твоих сочинениях."
"Здравствуй, Коля!
Не знаю почему, но твой рассказ «Папаха» совершенно неожиданно предоставил мне возможность увидеть своеобразие твоей литературно-поэтической деятельности, увидеть нечто характерное в изложении литературного материала. Это характерное заключается в том, что и рассказ «Папаха», и другие рассказы, и стихи написаны посторонним лицом, с аскетическим взглядом на жизнь, и в основном, от третьего лица?!
Пойми меня. Я не собираюсь тебя учить, не говорю, что в данном случае рассказ написан плохо и неинтересно. Наоборот, он интересен по содержанию, по восприятию прочитанного, по оценке увиденного автором, но только не сыном, увидевшим со стороны спины своего отца военного в Папахе. Почему я утверждаю, что это так? Да потому, что такое случалось со мной после смерти моего отца, когда у меня, вдруг начинало колотиться сердце, когда неожиданно сталкивался с подобным случаем, увидев со стороны спины военного в папахе. В какое-то мгновение мне казалось, что всё, что случилось, было лишь страшным сном, а он на самом деле жив. И тогда на какое-то мгновение во мне просыпалось чувство необъяснимого облегчения, что всё обошлось, что не было смерти. Но это мгновенное чувство прерывалось с такой же непостижимой скоростью, как и возникло. И я с любопытством обгонял этого военного, что бы взглянуть ему в лицо и убедиться, быть может, что я не ошибся, зная при этом, что это будет, конечно же, не так. Такое изложение происшедшего понятно, ибо оно реально было пережито автором. Но даже если такое чувство не было пережито автором, то автор должен был предвидеть, как мне кажется, нечто похожее ощущение, а не ограничится констатацией, пространно рассуждая об увиденном.
Проявление эмоциональных чувств в стихах и рассказах, по моему мнению, есть последствия пережитого в юношеском возрасте сильного чувства обоюдной любви и страсти. Эти чувства, как отдалённое эхо, сопровождают человека на протяжении всей его жизни. Неразделённая любовь Лермонтова пронизывает всю его литературную деятельность. Душевные переживания Татьяны и Ленского могли быть написаны с такой душевной реальностью, потому что несомненно, они были пережиты Пушкиным. А душевные переживания Наташи в «Войне и Мире», сцена Наташи и Сони ночью у открытого окна! Такую картину мог написать Л. Толстой, только хорошо зная тонкости душевного восприятия прекрасного, несомненно, пережитого им в юности.
Говоря о твоём аскетическом стиле, я вовсе не хочу сказать, что он мне не нравиться. Наоборот, он своеобразен своим пониманием прекрасного: обилием неожиданных метафор, порой изысканных, что делают произведения яркими, не в ущерб его содержанию. Я говорю только о том, что твой аскетический стиль представляет самого тебя, как стороннего наблюдателя, тонко понимающего увиденное. Этот стиль в чём-то приближается к фотографии объектов, но это вовсе не указывает, как ты понимаешь, на отсутствие вкуса у автора. Я хочу только обратить внимание, что в твоих произведениях я не почувствовал сколько-нибудь присутствие твоей душевной, эмоциональной реакции на предлагаемый читателю сюжет. Но это обстоятельство ни в коей мере не является недостатком, а характеризует только особенность твоего стиля изложения, не подлежащего ни в коей мере какой-либо критики, потому, что это твой индивидуализм. В данном случае критика будет бессмысленной, поскольку объект критики (душевные переживания автора),о котором я говорю, в твоих произведениях отсутствует по причине аскетического изложения материала.
Не знаю, насколько я доходчиво изложил свою точку зрения. Но я вовсе не призываю тебя «выжимать» из себя душевные переживания, ибо это будет не искренне ощутимо для самого себя.
Желаю тебе совершенствовать свой стиль, своё литературное лицо, оставляя нам, читателям, задумываться над таинственностью высказываний в твоих сочинениях."
No comments:
Post a Comment