Сезоны и межсезония

Вряд ли теперь так празднуют ноябрьские праздники. По крайней мере, они уже точно нет. А в те годы …

Революционный пафос оставался тогда лишь в названии улицы — Восстания, где в уютной, но просторной комнате обычной ленинградской коммуналки собирались молодые люди, куда после традиционной демонстрации они шумно приходили для продолжения праздничного дня. Все ребята, включая хозяйку комнаты — молодые инженеры знали друг друга кто со студенчества, кто по совместной работе в конструкторском бюро. Хозяйка же, кроме принадлежности к избравшим себя проводить праздники вместе, отличалась умением хорошо готовить, по наследству полученным от её мамы. А гусь, запечённый с яблоками в духовке на общей кухне, своим аппетитным запахом … он словно наполнял ленинградскую коммуналку гостеприимством и теплом щедрого украинского юга. Разгоряченные невской промозглостью молодые лица ребят будто впитывали это тепло. Творческая доброта и бесшабашность заполняли собой все пространство вокруг.

В такие радостные дни, когда собравшиеся шумно звенели тарелками, вилками и бокалами начинались разговоры. И если это не были разговоры о работе, прочитанном в технических журналах, то говорили о литературе, её новинках или просто философствовали. Читали тогда много, с упоением впитывая новое. И не только впитывали, но и воспроизводили под гитару в электричках песни Юрия Визбора. Казалось весь вагон подпевал то ли артистам, то ли туристам, одобрительно улыбаясь им — молодым и их зелёной туристической поклаже.

— Ребята, а вы заметили противоречие в том, как мы отмечаем это праздник и погодой на улице? — вдруг спросила хозяйка.
— Противоречие — двигатель прогресса. Диалектика! — ответил кучерявый молодой человек в очках, сосредоточенно уткнувшийся в свою тарелку и расправляясь с гусиным крылом.



— А чем осень отличается от весны или схожа с ней? Ведь температура и многие, так сказать, технические параметры одинаковы, а в остальном инверсия одного другим. — продолжила хозяйка, обращая внимание соседки по столу на никем ещё не оценённый салат из отварных овощей.
— Ой, ребята, на гитару только не сядьте! — тоненьким голоском воскликнула такая же по комплекции девушка двум парням, деловито усаживающимся на диване и предвкушая интересную дискуссию.
— Весна это пафос созидания, а осень — увядания, — многозначительно и несколько картинно изрёк один из них.
— Создаётся всё на самом деле летом, а окончательно увядает зимой и мы с неизбежностью к этому движемся, — улыбнувшись от своей грустной мысли, заметил его товарищ.
— Ты думаешь всё, что мы создаём никому не будет нужно? Даже нашим детям? — неподдельно испуганно спросила тоненькая девушка.
— Нет, почему же? Вряд ли … Но всё же, мы до сих пор не представляем себе в полной мере «генетику» наших творений. Как поведут себя, создаваемые нами системы когда повзрослеют, состарятся, исчерпают себя даже ..? Сумеем ли мы вовремя внести коррективы в основополагающие идеи, их интерпретации? Мы даже не отдаём себе отчёта в существовании этой проблемы! — продолжил он.
— Интерпретации — это теперь модно, — то ли шутя, то ли серьёзно подхватил высказанную мысль молодой человек, позаимствовавший у хозяев соседней комнаты недостающий бокал.
— Ребята, а может стихи почитаете? Что у кого есть, в том числе сезонное. А то мы в такие теоретические дебри забредём .., — предложила хозяйка.

Молоды люди одобрительно загалдели, желая узнать кто же на это раз окажется лидером импровизированной поэтической викторины?

Первое стихотворение на удивление отразило дух этой весёлой компании и было посвящено их походам к Финскому заливу в летние выходные. Оно называлось «Старые привычки».

Как только все ушли, пропали звуки —
Досужих разговоров суета
И вечной безалаберности муки
Сыграли танго расставанья неспеша.

Куда ещё пойти толпе беспечной,
Где встретят нас с улыбкой налегке?
Садов и парков изумруды вечны
И птицы не проснулись в их листве.

Давно уже не ходят электрички.
Залива волны плещутся в ночи.
Наскучили нам старые привычки —
В созвездиях угадывать миры.

— Саша, а про белую ночь помнишь ты читал? — попросили девушки. — Вот где переходное настроение, неизвестный «ген», о котором говорил Глеб.

Александр слыл поэтом-лириком.

— Ну, я могу и не только про лето, — скромно важничая ответил он.
— Давай, давай, мы уже слушаем! — одобряла его хозяйка.

И он прочитал одно за другим три стихотворения. Причитал не громко. Паузы оттеняли названия стихов.

Белой ночи аромат

Сменился тон, опали слов букеты,
Повеял отчужденья холодок.
Нет, то не осень грёз, а лето
Мечты свои сложило в уголок.
Перебирало, думало вернётся
Идей прелестных поступь невзначай
И радости рукой коснётся
Творения словесного печаль.
Преследовало солнце тень неслышно,
Сменялся день на ночь, но где ж закат?
Плескались сумерки в Неве неспешно
Как белой ночи дивной аромат.

Ребята слушали тихо. По улице Некрасова прозвенел проходивший трамвай. Это городской фон словно хотел присоединиться сквозь ещё незаклеенные рамы к пусть любительскому, но всё же поэтическому таинству.

Зимнее море

Стёрта черта горизонта
Дали белёсой предел,
Зимнее море седеет
Серости неба пробел.
Тихо кружатся снежинки,
Тают коснувшись земли
И, не успев насладиться
Самым началом зимы,
Вверх свой восторг устремляют,
Чтоб опуститься опять
К зимним земле или морю
Мягким снежком их объять.
Ветер морской им подмога,
Кружит снежинки во мгле.
Зимнее море не где-то,
Зимнее море во мне.

Весна

Сухим шелестом по полям апрельским
Весна стелется холодами прозрачными.
Подбоченившись, распоясавшись,
Солнцу в такт пританцовывает,
Опьянённая неизбежностью
Встречи лета красного, жаркого.
Крутит вальсы с морозом-дедушкой.
Всё смекнула весна-красавица.
Между двух стихий разыгралася.
Не завидует судьбе облака.
Растворится в нём журавлиной песнею,
Громыхнёт в листве грозой майскою,
Заискрит в реке водой вешнею,
Унесёт со льдом жара приступы
И смягчит монолог вечности.

Воцарившуюся было тишину прервало мужское пожелание добавить женскую нотку в этот праздник самодеятельной поэзии.

— Рита, не стесняйся, — сказал один из тех, кто устроился рядом с ней на диване, а другой в это время взял гитару и стал задумчиво перебирать струны …

Рита послушно вышла на самое светлое место комнаты у огромного окна, подоконник которого, если бы был мягким, послужил бы привилегированным местом обзора улицы Восстания и того, что там происходит.

— Я про любовь, можно? — тихо спросила она. Никто не возразил.

Ты мечтал когда-то о Сашкином саде,
О встрече со мной в осеннюю темень,
Чтобы сквозь опадающий лист ограда
Глядела тёмным узором времени,
Чтобы ночь дышала кленовыми листьями,
Чтобы ветер в них осторожно шуршал,
Чтобы мы с тобой были самыми близкими …
Быть может не так, но ты ведь мечтал?
С той поры прошла всего одна осень,
Исчезла сказка, ушли мечты.
Лишь где-то по-прежнему лунной просекой
Разминувшись бродят мечта и ты*.

...

Атмосфера была такая, что не вмещалась в комнате. Накопившемуся сначала шумному веселью, потом тихой радости печальной, в общем-то, межсезонной поры не хватало места. Молодая энергия неминуемо выплеснулась на улицу. Наспех накинув пальто и плащи, ребята выбежали из дома и выстроившись друг за другом гуськом, чтобы не мешать прохожим, в сопровождении гитары и саксофона проследовали от Баскова переулка почти до самого Невского. Люди на улице провожали их улыбками.

Никто из этой весёлой компании и представить себе не мог своего будущего. Что для большинства из них оно обернётся кому забвением результатов многих лет труда, кому одиночеством. Кто-то окажется за океаном. Всего этого они конечно же знать не могли. Впереди, минуя зиму, была весна, а за ней лето — эра созидания. Как, впрочем, и сейчас. Осень — пора весёлая.

-----
* Это стихотворение действительно было написано участницей тех праздников в конце 1950х.

Юрий Визбор - Последний день зимы