Спешили черти в Петербург
Наш собеседник, к которому мы ехали за мудрым словом, сделал себе временную резиденцию на водах одного из курортов близ Санкт-Петербурга. Да, да, на водах … Кто бы мог подумать, что такие прелести жизни как лечебные грязи и минеральная вода всего-то в трёх, четырёх десятках километров от культурного мегаполиса да еще аж с 1898 года!
Мудрец тот слыл большим оригиналом и собирался рассказать неизвестную нам схему одновременного увеличения уровня жизни горожан и доходов городского бюджета, возможную, по его мнению, с имеющимися ресурсами. Мы приготовились внимать мэтру неофициальной аналитики в том, что самая объемная статья доходов бюджета это «подоходный налог», что она ни в какое сравнение не идёт со статьёй об использовании городского имущества и тому подобное. Но почему он решился на эти откровения именно накануне выборов губернатора? И почему в таком экстравагантном месте, куда ведёт лишь один железнодорожный путь, одиноко протянутый вдоль фешенебельных дач нуворишей в сосновом бору и не находящий себе законной пары как во всём цивилизованном мире?
И мир тут, надо сказать, оказался не вполне цивилизованным. Нет, конечно, цены здесь, как водится, вполне столичные. Но это обстоятельство никак не объясняло некую натянутость дани традициям Серебряного века. Печаль забвения царила не только в великолепном своей природой парке, но и в изображениях дам и господ в вычурных по нынешним временам одеждах на стенах Лечебного корпуса вдоль парадной лестницы с красной ковровой дорожкой посередине.
Скромный апартамент «люкс» мудреца сиял чистотой. Ничего лишнего не было, чтобы задержать взгляд. Нет, пожалуй лишь два ноутбука — один для работы, другой для коммуникации — доброжелательно подмигивали своими мониторами. Приветливо поздоровавшись с нами, он жестом пригласил нас присесть в мягкие кресла и мы отметили нашу встречу свежезаваренным ароматным зелёным чаем. Всё располагало к беседе, но неожиданно мы получили приглашение пройти к Финскому заливу, с пляжа которого виднелся наш Петербург.
Внутренняя самонадеянная усмешка об «ушах в стенах» начала блокировать наше восприятие. Но когда мудрец рассказал нам свою идею во всей её полноте, в сознании словно заиграла гармония идеально отреставрированных городских зданий, гостиниц с русскими названиями, довольных и никуда не спешащих горожан, мудрого губернатора, лицо которого мало кто знал ... Что-то неуловимое витало вокруг всего этого, отнюдь не помогая запомнить все детали изложенной идеи. А может вместе с нашим визитом это был уже план и образ Путилова … да, да, образ Николая Ивановича Путилова объял его своей эфемерностью — такой мягкой защитой, которая не была преградой лишь для элементарной порядочности.
Однако, не только идеи материализуются в планы в такой уединённой курортной обстановке. Мы только на пляже поняли мудрость нашего собеседника, когда он с грустной улыбкой показал нам следы чёртовых копыт на плотном песке, уходящие в даль к Петра творению. Да какие крупные следы то!
Что же, черти закономерно поспешили упредить изменения привычного им порядка вещей. Содержание мысли им неподвластно — светит да не греет, а вот попробовать исказить её дополнительными интерпретациями, иначе говоря, занять пространство-время и не допустить развертывание мысли, когда у каждого по правде, им вполне по силам. Его же Аналитическое Превосходительство нашёл способ это нам наглядно продемонстрировать, ибо остальное не в его власти — слаб человек своим естеством, но силён своим миром.
До перрона мудрец нас провожать не стал. Мы молча ехали обратно под морось заканчивающегося приморского лета. Каждый из нас думал о грузе моральной ответственности, взятой в связи с полученным откровением. Но мы то что можем сделать да ещё в условиях форы, взятой чертями? Надо ведь не только придумать как осуществить услышанное, но и сделать это по-честному. «Думайте, господа, думайте, - вторил нашим мыслям путиловский образ, - с мысли всё начинается и с её отсутствием всё заканчивается».
Мудрец тот слыл большим оригиналом и собирался рассказать неизвестную нам схему одновременного увеличения уровня жизни горожан и доходов городского бюджета, возможную, по его мнению, с имеющимися ресурсами. Мы приготовились внимать мэтру неофициальной аналитики в том, что самая объемная статья доходов бюджета это «подоходный налог», что она ни в какое сравнение не идёт со статьёй об использовании городского имущества и тому подобное. Но почему он решился на эти откровения именно накануне выборов губернатора? И почему в таком экстравагантном месте, куда ведёт лишь один железнодорожный путь, одиноко протянутый вдоль фешенебельных дач нуворишей в сосновом бору и не находящий себе законной пары как во всём цивилизованном мире?
И мир тут, надо сказать, оказался не вполне цивилизованным. Нет, конечно, цены здесь, как водится, вполне столичные. Но это обстоятельство никак не объясняло некую натянутость дани традициям Серебряного века. Печаль забвения царила не только в великолепном своей природой парке, но и в изображениях дам и господ в вычурных по нынешним временам одеждах на стенах Лечебного корпуса вдоль парадной лестницы с красной ковровой дорожкой посередине.
Скромный апартамент «люкс» мудреца сиял чистотой. Ничего лишнего не было, чтобы задержать взгляд. Нет, пожалуй лишь два ноутбука — один для работы, другой для коммуникации — доброжелательно подмигивали своими мониторами. Приветливо поздоровавшись с нами, он жестом пригласил нас присесть в мягкие кресла и мы отметили нашу встречу свежезаваренным ароматным зелёным чаем. Всё располагало к беседе, но неожиданно мы получили приглашение пройти к Финскому заливу, с пляжа которого виднелся наш Петербург.
Внутренняя самонадеянная усмешка об «ушах в стенах» начала блокировать наше восприятие. Но когда мудрец рассказал нам свою идею во всей её полноте, в сознании словно заиграла гармония идеально отреставрированных городских зданий, гостиниц с русскими названиями, довольных и никуда не спешащих горожан, мудрого губернатора, лицо которого мало кто знал ... Что-то неуловимое витало вокруг всего этого, отнюдь не помогая запомнить все детали изложенной идеи. А может вместе с нашим визитом это был уже план и образ Путилова … да, да, образ Николая Ивановича Путилова объял его своей эфемерностью — такой мягкой защитой, которая не была преградой лишь для элементарной порядочности.
Однако, не только идеи материализуются в планы в такой уединённой курортной обстановке. Мы только на пляже поняли мудрость нашего собеседника, когда он с грустной улыбкой показал нам следы чёртовых копыт на плотном песке, уходящие в даль к Петра творению. Да какие крупные следы то!
Что же, черти закономерно поспешили упредить изменения привычного им порядка вещей. Содержание мысли им неподвластно — светит да не греет, а вот попробовать исказить её дополнительными интерпретациями, иначе говоря, занять пространство-время и не допустить развертывание мысли, когда у каждого по правде, им вполне по силам. Его же Аналитическое Превосходительство нашёл способ это нам наглядно продемонстрировать, ибо остальное не в его власти — слаб человек своим естеством, но силён своим миром.
До перрона мудрец нас провожать не стал. Мы молча ехали обратно под морось заканчивающегося приморского лета. Каждый из нас думал о грузе моральной ответственности, взятой в связи с полученным откровением. Но мы то что можем сделать да ещё в условиях форы, взятой чертями? Надо ведь не только придумать как осуществить услышанное, но и сделать это по-честному. «Думайте, господа, думайте, - вторил нашим мыслям путиловский образ, - с мысли всё начинается и с её отсутствием всё заканчивается».
No comments:
Post a Comment