АКСИОМАТИКА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ БЕЗ ПРОЦЕНТА. Часть III.
3. О придании политической экономии естественно-научного статуса
«По-видимому, немногие люди выдержали бы
предложенный Ч. П. Сноу тест на общую культуру,
согласно которому незнание второго начала термодинамики
приравнивается незнанию произведений Шекспира».
(Питер Эткинс, профессор Оксофордского университета
об идее барона Сноу, английского писателя, учёного,
и государственного деятеля) (Эткинс, 1987, с. 9)
На первый взгляд, очевидность постановки проблемы, вынесенный в заголовок, обусловлена лишь достижением планетарных пределов роста долгов как вширь, так и в глубь, имея ввиду микрокредит. Но статус-кво политической экономии, как науки общественной, обнаруживает пределы своего развития и ввиду умозрительности её исходных положений — аксиом; умозрительности, основанной на средневековых представлениях о мире, которые в естественных науках уже подвергнуты многократному пересмотру, и это подтверждено опытом. Были сделаны такие открытия как Периодический закон химических элементов Д. И. Менделеева.
Положение о том, что человек неизменен в своей сущности, слаб и т. п. вряд ли может поставить общество и представления о нём в оппозицию природе. Человек может и слаб, но тогда и высказанные им теории могут быть слабы, включая теории общественные. Сами высказывания таят варианты их понимания и, следовательно, варианты истории - природосообразной или нет..
Либо умозрительность долговой аксиоматики политической экономии временна изначально и существует до момента построения вместо долгового глобального конвейера присвоения благ заготовленного нечто, удовлетворяющего природным ограничениям, т. е. обмену, либо, в случае отсутствия таких теоретических заготовок, не находится места проблематике человека вообще. Нельзя ведь собственную слабость переносить на природу, которая без человека обойдется.
«Природные ограничения» и «обмен» поставлены здесь в соответствие, т. к. «обмен» занимает центральное даже геометрически место в последовательности экономических действий человека по производству, обмену, потреблению и воспроизводству. Представим себе, что обмен вовсе не обмен, а его иллюзия, тогда разрывается связь между производством и потреблением с воспроизводством, и дело выглядит как нехватка ресурсов, как если бы человек мог находиться вне природы. Так и должно быть, когда солнечная сторона жизни создает жажду, а жажда эта не находит своё удовлетворение в ограниченности человеческого организма и свидетельствует о его болезни. Смертен человек, а душе его блага земные не надобны.
Аксиоматика или формальная естественно-научная теория должна быть непротиворечива. В политической экономии она может быть естественно-научной и непротиворечивой не из-за абстрагирования от смысла слов в высказывании, а в обеспечении однозначности понимания действия, представленного не в грамматической форме высказываний, а в скрытой за ней формулировке действия, где известно, кто делает, для чего, чем, что, где, когда (Крячков, 2002, с. 57-59) … Как возможен обмен, если обменивающиеся люди понимают его по-разному даже на одном естественном языке? Нет однозначности в обмене, невозможны его выполнимость, производство, потребление и воспроизводство, мир вообще. И истина тогда подменяется ложью. Государственное и надгосударственное право не снимает эту проблему, если его источник неестественен.
В пользу естесвеннонаучности политической экономии свидетельствует следующее:
- Язык человеческий естественный.
- Любые основные положения представлений о мире и человеке в нём действующем, воспринимаемые как аксиомы, выражены словом, число значений которого конечно.
- Выбранные значения слов должны соответствовать природным ограничениям, что проверяется выполнимостью действия человека по производству, обмену, потреблению и воспроизводству.
- Аксиомы становятся аксиоматикой, т. е. формальной теорией, если формулируют не субстанцию вещи, а субстанцию действия, где субстанция вещи может быть частью субстанции действия. Сравните «товар» как экономическую субстанцию вещи и «обмен» как экономическую субстанцию действия.
- Аксиоматика политической экономии становится практичной экономической теорией, предсказывающей будущее, когда последовательность экономических действий человека наполняется конкретными и поэтому исчисляемыми значениями слов. Число сторон в обмене конечно, но может быть разным. Стоимость обмениваемого может быть разной, но конечна. Место обмена и время всегда определённы и т. д. Даже долги и экономический рост ограничены в планетарном пределе как численностью людей, так и ограниченностью Земли. Однако, растягивание обязательств во времени и легитимизация этого государством растворяет обмен в неопределённости его времени, места, стоимости обмениваемого, будущего его субъектов и объектов, включая саму государственность из-за её политико-экономической непрактичности.
Всегда любопытно наблюдать обществоведов от экономики, оперирующих системностью и выносящих экономическое понимание явлений жизни в контекст событий как дополнительную (под)систему и так плодящих сущности, а потом и институты, регламентирующие их законы, бесконечную борьбу с их неисполнением и вроде бы исключительно ради народного, общественного и государственного блага … чтобы подтвердить второе начало термодинамики (1).
----------
1. «Второе начало термодинамики устанавливает наличие в природе фундаментальной асимметрии, т. е. однонаправленности всех происходящих в ней самопроизвольных процессов» (Эткинс, 1987, с. 20) Не напоминают ли приводящие к «тепловой смерти» «самопроизвольные процессы» морально-экономическую метафору «невидимой руки» Адама Смита?
«По-видимому, немногие люди выдержали бы
предложенный Ч. П. Сноу тест на общую культуру,
согласно которому незнание второго начала термодинамики
приравнивается незнанию произведений Шекспира».
(Питер Эткинс, профессор Оксофордского университета
об идее барона Сноу, английского писателя, учёного,
и государственного деятеля) (Эткинс, 1987, с. 9)
На первый взгляд, очевидность постановки проблемы, вынесенный в заголовок, обусловлена лишь достижением планетарных пределов роста долгов как вширь, так и в глубь, имея ввиду микрокредит. Но статус-кво политической экономии, как науки общественной, обнаруживает пределы своего развития и ввиду умозрительности её исходных положений — аксиом; умозрительности, основанной на средневековых представлениях о мире, которые в естественных науках уже подвергнуты многократному пересмотру, и это подтверждено опытом. Были сделаны такие открытия как Периодический закон химических элементов Д. И. Менделеева.
Положение о том, что человек неизменен в своей сущности, слаб и т. п. вряд ли может поставить общество и представления о нём в оппозицию природе. Человек может и слаб, но тогда и высказанные им теории могут быть слабы, включая теории общественные. Сами высказывания таят варианты их понимания и, следовательно, варианты истории - природосообразной или нет..
Либо умозрительность долговой аксиоматики политической экономии временна изначально и существует до момента построения вместо долгового глобального конвейера присвоения благ заготовленного нечто, удовлетворяющего природным ограничениям, т. е. обмену, либо, в случае отсутствия таких теоретических заготовок, не находится места проблематике человека вообще. Нельзя ведь собственную слабость переносить на природу, которая без человека обойдется.
«Природные ограничения» и «обмен» поставлены здесь в соответствие, т. к. «обмен» занимает центральное даже геометрически место в последовательности экономических действий человека по производству, обмену, потреблению и воспроизводству. Представим себе, что обмен вовсе не обмен, а его иллюзия, тогда разрывается связь между производством и потреблением с воспроизводством, и дело выглядит как нехватка ресурсов, как если бы человек мог находиться вне природы. Так и должно быть, когда солнечная сторона жизни создает жажду, а жажда эта не находит своё удовлетворение в ограниченности человеческого организма и свидетельствует о его болезни. Смертен человек, а душе его блага земные не надобны.
Аксиоматика или формальная естественно-научная теория должна быть непротиворечива. В политической экономии она может быть естественно-научной и непротиворечивой не из-за абстрагирования от смысла слов в высказывании, а в обеспечении однозначности понимания действия, представленного не в грамматической форме высказываний, а в скрытой за ней формулировке действия, где известно, кто делает, для чего, чем, что, где, когда (Крячков, 2002, с. 57-59) … Как возможен обмен, если обменивающиеся люди понимают его по-разному даже на одном естественном языке? Нет однозначности в обмене, невозможны его выполнимость, производство, потребление и воспроизводство, мир вообще. И истина тогда подменяется ложью. Государственное и надгосударственное право не снимает эту проблему, если его источник неестественен.
В пользу естесвеннонаучности политической экономии свидетельствует следующее:
- Язык человеческий естественный.
- Любые основные положения представлений о мире и человеке в нём действующем, воспринимаемые как аксиомы, выражены словом, число значений которого конечно.
- Выбранные значения слов должны соответствовать природным ограничениям, что проверяется выполнимостью действия человека по производству, обмену, потреблению и воспроизводству.
- Аксиомы становятся аксиоматикой, т. е. формальной теорией, если формулируют не субстанцию вещи, а субстанцию действия, где субстанция вещи может быть частью субстанции действия. Сравните «товар» как экономическую субстанцию вещи и «обмен» как экономическую субстанцию действия.
- Аксиоматика политической экономии становится практичной экономической теорией, предсказывающей будущее, когда последовательность экономических действий человека наполняется конкретными и поэтому исчисляемыми значениями слов. Число сторон в обмене конечно, но может быть разным. Стоимость обмениваемого может быть разной, но конечна. Место обмена и время всегда определённы и т. д. Даже долги и экономический рост ограничены в планетарном пределе как численностью людей, так и ограниченностью Земли. Однако, растягивание обязательств во времени и легитимизация этого государством растворяет обмен в неопределённости его времени, места, стоимости обмениваемого, будущего его субъектов и объектов, включая саму государственность из-за её политико-экономической непрактичности.
Всегда любопытно наблюдать обществоведов от экономики, оперирующих системностью и выносящих экономическое понимание явлений жизни в контекст событий как дополнительную (под)систему и так плодящих сущности, а потом и институты, регламентирующие их законы, бесконечную борьбу с их неисполнением и вроде бы исключительно ради народного, общественного и государственного блага … чтобы подтвердить второе начало термодинамики (1).
----------
1. «Второе начало термодинамики устанавливает наличие в природе фундаментальной асимметрии, т. е. однонаправленности всех происходящих в ней самопроизвольных процессов» (Эткинс, 1987, с. 20) Не напоминают ли приводящие к «тепловой смерти» «самопроизвольные процессы» морально-экономическую метафору «невидимой руки» Адама Смита?
No comments:
Post a Comment