Генерал

Он уже вряд ли вспомнит подробности этой встречи. Хотя, нет. От комиссии и от этих палаток в северных лесах удалось отвертеться. Почему отвертеться? Они сами побоялись взять на себя ответственность. Даже проверять ничего не стали. Посмотрели папку. Несколько вопросов. И всё. Наверное решили — пусть генерал разбирается.

И вот приёмная в штабе округа. Он зашел и доложил как положено, ещё не успев к этому привыкнуть. Погода выдалась мерзкая и пришлось одеть сапоги те, что потяжелее. В них было неудобно в помещении. Зато на улице в самый раз. И наверное ещё на коне удобно. На коне ..? "Сейчас тебе покажут такого коня и зашлют куда-нибудь еще дальше чем планировалось, где не только коней ...", - подумал он, изучающе смотря на генерала так, чтобы тот не заметил.

Время как будто стало пластичным, произвольно растяжимым. Он знал, что такое бывает в моменты наивысшего согласования "физики" и метафизики характера. Когда как бы смотришь на всё со стороны, включая себя и все действия происходят как в замедленной съёмке. Их легко контролировать. Да, да. Не только свои действия, но и чужие. "Разогнался ... и чужие", - отметил он. Это ведь когда всё по правилам, а тут …

Генерал стоял за своим старомодным столом. В бирюзоватой наверное немецкой рубашке с красивыми своей сдержанностью погонами со звёздами шитьём. Зелёный цвет брюк с красными лампасами как-то диссонировал с цветом рубашки, а туфли … туфли хоть сейчас на премьеру в Кировский. Где они достают такие туфли?

Седая круглая остриженная голова крепкого, но невысокого генерала склонилась к перебираемым широкими крестьянскими кистями рук бумагам. "Присаживайтесь", - бросил он не глядя на него. Далее как и прежде в этом случае начался монолог уже сидя. Дескать, обстановка сейчас такая, что свободных мест нет ... Сложная даже обстановка. Это и без него было понятно, что армейцы не имели к ситуации никакого отношения. На них просто свалили всё это расхлёбывать. Как они решат вопрос? "За что Вас исключили из Организации?", - вдруг резко спросил генерал. "Понятия не имею, мне не сообщили", - последовал уже стандартный бесстрастный ответ. "То есть как это?", - повысил голос генерал, чуть привстав и начиная багроветь.

Надо же какой наивный генерал. Он что, думает, если закрутят ситуацию, захотят чтобы всё шито-крыто было, но не сходится, так документик и дадут. Где все по форме — за что и про что. И вперед. Оспаривай. Действительно ... Вот оно что! Они оспаривания опасались. Значит не тотален еще их контроль. Выигрывали время. Армейский сюжет разыграли с её тяжёлой бюрократической машиной. Окажешься в погонах, неизвестно когда их снимешь. Если вообще выживешь. Афган ещё не окончился. Нет, Афган теперь место блатное. Не пошлют. Что же станет когда их контроль тотален будет? Лучше не думать об этом ... Сейчас люди бредят переменами. Какие к чёрту перемены!

"Так", - сказал генерал задумчиво. Посидите в приёмной.

Он вышел. Сел на огромный кожаный диван с резными деревянными деталями. Наверно на нём сиживали офицеры императорского Генштаба. Лощеные такие. Интеллигентные. С манжетами, аксельбантами. С лицами, выдававшими знание и языков, и наук с искусствами. С манерами, наконец … Не то, что эти. "Много ты знаешь, фантазер", - подумал он и откинулся на спинку дивана.

Несколько раз мимо прошёл генерал из кабинета и обратно с какими-то бумагами в руках. Голова крупная, но в пропорции с остальным телом. Задумчив как Ленин в Октябре. Наверное умный. Скоро узнаю ...

"Вы бы хоть вставали", - заметил с раздражением генерал, очередной раз проходя мимо. "Перед Вами генерал всё-таки", - продолжил он уже с лёгкой укоризной. Он встал и подумал: "Всё равно это мне не поможет". Потом сел, когда генерал скрылся за дверью своего кабинета. Через некоторое время туда проследовал старший офицер в чёрной морской форме. Потом пригласили и его.

Морской был с бородкой. Интеллигентный. Внимательный. Они начали спрашивать его более подробно с еле заметным обвинительным уклоном. Это было даже обидно. В горле от скрываемого возмущения образовался неприятный комок, затруднявший речь. Генерал и офицер переглянулись, почувствовав видимо, что перегибают. Генерал подвинул графин и предложил выпить воды. Предложение с благодарностью было принято.

Явно они не всё понимали. Ситуация для их опытных и искушенных в аппаратных делах голов была новой. Потом в этой мысли он утвердился в войсках, в кабинете особиста. Тот мало что расспрашивал, слушал, чуть заметно искря карими выразительными и вполне человечными глазами. Видно было, что его то это не удивляет. Как и абсолютный порядок в собственном кабинете. Отсутствие каких-либо бумаг на столе. Остро отточенные карандашики в стакане. Портрет Чебрикова на стене …

Особенно генерала завело отсутствие документа об исключении. Генерал поверил, что невыдача документа правда, а не крутёж и чуть не рычал от этого. Схватил трубку, набрал номер и гаркнул в телефон так, что на той стороне его подчиненный наверное вскочил и вытянулся в струнку. Приказ добыть документ был отдан. К следующей их встрече документ был у него на столе. Зеленоватая такая бумажка. Позеленевшая то ли от стыда за своё содержание, то ли от злости, что её вытащили на свет божий. Ничего особо предосудительного там не было и генерал с облегчением отдал этот листок ему. Вскоре было выписано предписание в войска, которые встретили его аккуратно расчищенными от снега улицами гарнизона, крашеными поребриками, каким-то даже санаторным порядком, множеством нормальных офицерских лиц, хорошим питанием и сносными условиями жизни и службы. Видать понял генерал ситуацию и переиграл их. Умный человек. Ничего не скажешь. Спасибо ему.

Прошло несколько месяцев. Он сидел в своём кабинете. За дверью было тихо. Почти все сослуживцы были на работах в парке с техникой. Изредка слышались шаги проходящего по коридору штаба дежурного офицера. Сегодня дел уже не было. За окном лето. По асфальтированной дорожке неспешно прогуливались двое. Генерал, приехавший с какими-то делами и начальник его службы в гарнизоне. Неспешно прогуливались и разговаривали. Их не было слышно. Но видно было их полное взаимопонимание. Наверное так решают дела где-нибудь на даче Политбюро.

Больше он генерала не видел. Через некоторое время генерал вышел в отставку. А ещё через несколько лет генерал скончался.