Петропавлович. Пролог

К Банковскому мосту, известному своими крылатыми львами, со стороны Казанского собора не спеша шёл человек. Похоже, он намеревался перейти на другую сторону канала Грибоедова, но не перешёл, а остановившись где-то на середине моста и повернувшись лицом к Невскому проспекту, облокотился на перила и посмотрел вниз на воду. Вода, по обыкновению тёмная, видимо располагала к задумчивости: человек так и остался в позе наблюдающего за течением воды как за течением собственных мыслей, что даже не заметил как справа к нему со стороны бывшего Государственного ассигнационного банка несколько развязанной походкой подошёл собеседник.

- Что, мечтаешь? — спросил подошедший.
- Это ты!? Воскрес что ли? — удивлённо взглянул на пришельца человек, отмечая для себя знакомые старинные золотые перстни неожиданного собеседника и его кремовое кашемировое пальто, небрежно затянутое на талии таким же кашемировым поясом.
- Ха-ха-ха, нет, конечно! — громко рассмеялся своим крупным ртом собеседник.
- Значит Лукавый.., — задумчиво протянул человек и продолжил смотреть на воду.
- А как ещё до тебя достучаться когда это необходимо?! — воскликнул Лукавый, — ты ведь замкнулся после нашей последней встречи.
- Жалеешь, что я не пошёл тогда к тебе работать? Ты ведь был обречён, говорил, что заказан и ждал своей участи. Тебя застрелили, — чётко отметил человек.
- А ты знал об этом заранее и потому отказался?
- Нет, не знал.
- Вот это и удивительно! — подчеркнул Лукавый.
- Просто... Просто как ёкнуло что-то. Неосознанно. Почувствовал, что к тебе мне никак нельзя, хотя, как ты помнишь, я хорошо к тебе относился. Вернее, к хозяину твоего нынешнего обличья. Рекомендация, если ты в курсе, была хорошая, — уточнил человек.
- Да, помню. Но ведь тебе нужна была работа и платили мы обычно в валюте.., — Лукавый попытался развить эту мысль, но не успел договорить...
- Знаешь, какое-то время тому назад мне снились сны, что я снова и снова сдаю экзамены. Я просыпался взволнованным. Потом эти сны прошли, но лучше не стало. Стали сниться совершенно невероятные сны о том, что по окончании школы я какое-то время учился в ней опять. Причём, это было настолько явственно, что я не мог отличить явь и сон. Потом снилось что живу там... недалеко от твоей бензоколонки или в каком-то зарубежном городе, почему-то знакомом, питаюсь в каких-то кафе...
- Ты испугался, что не сможешь вернуться в свою настоящую жизнь? — Лукавый серьёзно посмотрел на собеседника.
- Осознанного страха не было, но ощущение, что тону, было. Теперь этого нет, — человек чуть заметно развёл руками, — время как подевалось куда-то, я пропустил что-то и вот, видимо, настала пора навёрстывать, но не то, что пропустил, а то, что без того провала никогда не смог бы наверстать. Жизни бы не хватило.
- Значит я опоздал.., — задумчиво произнес Лукавый, — а впрочем нет, в том смысле, что ты, оказавшись в убежище провала времени, о котором говоришь, станешь деятельным свидетелем событий, когда культура падёт до полного бескультурья, когда всё это нагромождение архитектуры словно в кривых зеркалах здешних тёмных вод обнаружит свои неизвестные стороны, свой истинный замысел, а известных тебе людей начнёт корёжить от осознания того, что они сами создали все свои жизненные обстоятельства, став со мной работать. А ты не стал. Как это выразил поэт об этом мосте через год после твоего рождения?

Над рвом
крылатый лев сидит с крылатым львом
и смотрит на крылатых львов напротив:
в их неподвижно-гневном развороте,
возможно, даже ненависть любя,
он видит повторенного себя*.

- Ну и злой же ты, — грустно улыбнулся человек.
- А как ты думал!? — сверкнул глазами Лукавый, — тебя же ведь Пётр зовут?
- Пётр.
- Вот и смотри, Пётр! Но будь очень внимателен! Ты ведь уже перестал быть объектом событий. Ты приобретаешь субъектность, а это ответственность, — назидательно заметил Лукавый.

Пётр Павлович проснулся.
---------
* Из стихотворения Дмитрия Бобышева Евгению Рейну, март — апрель 1964 года.

Путешествие Петропавловича из Москвы в Петербург

Петропавлович и посткроссинг

Петропавлович и Интуиция Павловна