Призрачное собрание: 5. Нет сердца
4. Самозванец
Философ проснулся от каких-то слабых токов в груди слева. Первая мысль была — это над рёбрами или под? Вроде над. Как сполохи сухой грозы, угасающие в степи. Но запаха полыни не ощущалось…
Он попробовал нащупать пульс. На левой руке. Удивительно, но в области запястья сердце никак себя не проявляло. И на шее тоже. Щупал, щупал, но пульса не нашёл. Вроде жив, но где сердце? Ах да, жизнь определяется по состоянию мозга, а не сердца, но всё-таки..?
Последнее, что он помнил перед сном, это оценку его личности. Хе-хе… оценку. Да просто собеседник уловил границу, из-за которой исходят его слова и дела. И не только исходят, но и приобретают специфическую прохладную окраску. Само по себе в этом нет ничего предосудительного — уловил и уловил. Но граница оказалась непреодолимой для собеседника. Это и выдавало её наличие. Когда-то приятель говорил ему, что не строй сплошной забор вокруг усадьбы. Это разжигает любопытство. Захочется поглазеть что там за ним творится. Определённо он был прав. Сплошной забор или не сплошной — какая разница? Это черта. Переступать нельзя. В этом смысл. А домыслы… Есть ли в усадьбе жизнь, какая она и почему так себя проявляет — это всё домыслы. Иногда не лишённые наблюдательности и стоящие, чтобы поразмыслить над ними, принять во внимание даже...
Но где же сердце? Философ перевернулся на спину и приложил ладонь к левой стороне груди. Сердце ровно и отчетливо билось там за рёбрами. Значит не только жив, но и жива усадьба. Независимо от того, видит это кто-то или нет, догадывается или нет. И всё же, со стороны сердца вроде нет, а оно есть. И любовь есть. Не было бы тогда слов. Но слова есть. И дела. Почему непонятно? Языки разные?
Он сел на край дивана. Было позднее петербургское утро. За окном серое небо готовилось катком пройтись по земле. Смешать её с вездесущей влагой, которая на улице оказывалась всепроникающей сыростью. До проявления ли сердечности здесь и мира без границ?
Зазвонил городской телефон. За трубкой пришлось поспешить в соседнюю комнату.
- Да.
- Здравствуйте, с вами говорят из компьютерной службы.., — ответил женский голос средних лет и была названа какая-то компьютерная организация.
- Слушаю Вас.
- Разрешите задать Вам пару вопросов?
- Попробуйте.
- Как Вас зовут?
- Хм … , — мысль силилась понять будет ли второй вопрос о фамилии и для чего тогда этот звонок..?
- Это чтобы было легче общаться. Меня зовут Елена, — доброжелательно продолжил женский голос. Вероятно он принадлежал психологу.
Философ назвал своё имя.
- Скажите у Вас бывают проблемы с компьютером?
- Нет.
Пауза.
- Дело в том, что сотрудники нашей службы сейчас находится в Вашем районе. Они могли бы зайти к Вам домой, провести диагностику Вашего компьютерного оборудования и определить слабые места … На все наши работы дается гарантия!
- Спасибо, но меня это не заботит. У меня нет собственного компьютерного оборудования. Я использую чужое.
Пауза.
- Но… я всё же дам Вам наш номер телефона на всякий случай…
Номер был продиктован Еленой и тут же благополучно забыт философом.
...
Приладить незримый щит над философом у ангела никак не получалось. То есть получилось в итоге, но не без того, чтобы не разбудить философа подозрениями на сердечную боль. Пусть думает про усадьбу, границу, рёбра, наконец, но щит наконец-то прилажен. Пусть теперь попробуют злопыхатели атаковать его как творение высшей силы, до которой им никогда не добраться в самых злокозненных мыслях и словах. Словах…
Ангел готовил себе завтрак на кухне арендованного апартамента. Кухонные приборы работали исправно. Вся необходимая утварь была под рукой. Продукты были как всегда петербургского качества. Вода ещё хуже. Готовка пищи была одним из любимых занятий ангела на этом свете. Нет, он не был голоден в обычном человеческом понимании. Жажда… Пожалуй она, но не этой мерзкой воды из импортного крана с бесшумным керамическим картриджем, иногда томила его. Если так угодно высшей силе, то он готов был несколько раз на день во время готовки уяснять философию разных видов пространств — неограниченного, ограниченного измерениями самого апартамента, кухни, приборов в ней и кухонной утвари, упаковкой продуктов..; закрытого как та дверь духового шкафа и холодильника с часами и термометром; герметического как ёмкости с напитками и соусами; смешанного — пространства примыкающих друг к другу комнат и комбинированного как, например, яйца в скорлупе, которая бережно хранится в специальной ёмкости в холодильнике, который, в свою очередь, стоит в кухне в этом апартаменте в доме в Санкт-Петербурге… А время? Оно тоже многозначно. И не только время … Дальше больше и, разумеется, подробнее, что так или иначе придется обсудить на собрании. И всем этим, в итоге, наполняется любой акт творения, на результаты которого направлены козни злопыхателей и завистников. А он вот щит приладил… Не возгордиться бы.
Пахнет вкусно. Ангел со знанием дела управлялся с серебряным прибором и с аппетитом вкушал сотворённый им завтрак. Утро за окном было как белая ночь. Светлее вряд ли уже сегодня будет. Надо будет подсказать философу кипятить и серебрить эту водопроводную воду. С этой мыслью он отметил выключение посудомойки, означающее окончание мытья посуды и приготовился покинуть апартамент, выбирая обувь и пальто по погоде.
На улице через космополитичную Мойку из эрмитажных радиоокон в Европу на капельках влаги дипломатично парили нотки голоса то ли шведки, то ли датчанки Каролины Хендерсон, исполнявшей композицию «So Fine». Прохожие, казалось, музыки не слышали и было непонятно есть ли у них сердце.
Caroline Henderson - So Fine
Философ проснулся от каких-то слабых токов в груди слева. Первая мысль была — это над рёбрами или под? Вроде над. Как сполохи сухой грозы, угасающие в степи. Но запаха полыни не ощущалось…
Он попробовал нащупать пульс. На левой руке. Удивительно, но в области запястья сердце никак себя не проявляло. И на шее тоже. Щупал, щупал, но пульса не нашёл. Вроде жив, но где сердце? Ах да, жизнь определяется по состоянию мозга, а не сердца, но всё-таки..?
Последнее, что он помнил перед сном, это оценку его личности. Хе-хе… оценку. Да просто собеседник уловил границу, из-за которой исходят его слова и дела. И не только исходят, но и приобретают специфическую прохладную окраску. Само по себе в этом нет ничего предосудительного — уловил и уловил. Но граница оказалась непреодолимой для собеседника. Это и выдавало её наличие. Когда-то приятель говорил ему, что не строй сплошной забор вокруг усадьбы. Это разжигает любопытство. Захочется поглазеть что там за ним творится. Определённо он был прав. Сплошной забор или не сплошной — какая разница? Это черта. Переступать нельзя. В этом смысл. А домыслы… Есть ли в усадьбе жизнь, какая она и почему так себя проявляет — это всё домыслы. Иногда не лишённые наблюдательности и стоящие, чтобы поразмыслить над ними, принять во внимание даже...
Но где же сердце? Философ перевернулся на спину и приложил ладонь к левой стороне груди. Сердце ровно и отчетливо билось там за рёбрами. Значит не только жив, но и жива усадьба. Независимо от того, видит это кто-то или нет, догадывается или нет. И всё же, со стороны сердца вроде нет, а оно есть. И любовь есть. Не было бы тогда слов. Но слова есть. И дела. Почему непонятно? Языки разные?
Он сел на край дивана. Было позднее петербургское утро. За окном серое небо готовилось катком пройтись по земле. Смешать её с вездесущей влагой, которая на улице оказывалась всепроникающей сыростью. До проявления ли сердечности здесь и мира без границ?
Зазвонил городской телефон. За трубкой пришлось поспешить в соседнюю комнату.
- Да.
- Здравствуйте, с вами говорят из компьютерной службы.., — ответил женский голос средних лет и была названа какая-то компьютерная организация.
- Слушаю Вас.
- Разрешите задать Вам пару вопросов?
- Попробуйте.
- Как Вас зовут?
- Хм … , — мысль силилась понять будет ли второй вопрос о фамилии и для чего тогда этот звонок..?
- Это чтобы было легче общаться. Меня зовут Елена, — доброжелательно продолжил женский голос. Вероятно он принадлежал психологу.
Философ назвал своё имя.
- Скажите у Вас бывают проблемы с компьютером?
- Нет.
Пауза.
- Дело в том, что сотрудники нашей службы сейчас находится в Вашем районе. Они могли бы зайти к Вам домой, провести диагностику Вашего компьютерного оборудования и определить слабые места … На все наши работы дается гарантия!
- Спасибо, но меня это не заботит. У меня нет собственного компьютерного оборудования. Я использую чужое.
Пауза.
- Но… я всё же дам Вам наш номер телефона на всякий случай…
Номер был продиктован Еленой и тут же благополучно забыт философом.
...
Приладить незримый щит над философом у ангела никак не получалось. То есть получилось в итоге, но не без того, чтобы не разбудить философа подозрениями на сердечную боль. Пусть думает про усадьбу, границу, рёбра, наконец, но щит наконец-то прилажен. Пусть теперь попробуют злопыхатели атаковать его как творение высшей силы, до которой им никогда не добраться в самых злокозненных мыслях и словах. Словах…
Ангел готовил себе завтрак на кухне арендованного апартамента. Кухонные приборы работали исправно. Вся необходимая утварь была под рукой. Продукты были как всегда петербургского качества. Вода ещё хуже. Готовка пищи была одним из любимых занятий ангела на этом свете. Нет, он не был голоден в обычном человеческом понимании. Жажда… Пожалуй она, но не этой мерзкой воды из импортного крана с бесшумным керамическим картриджем, иногда томила его. Если так угодно высшей силе, то он готов был несколько раз на день во время готовки уяснять философию разных видов пространств — неограниченного, ограниченного измерениями самого апартамента, кухни, приборов в ней и кухонной утвари, упаковкой продуктов..; закрытого как та дверь духового шкафа и холодильника с часами и термометром; герметического как ёмкости с напитками и соусами; смешанного — пространства примыкающих друг к другу комнат и комбинированного как, например, яйца в скорлупе, которая бережно хранится в специальной ёмкости в холодильнике, который, в свою очередь, стоит в кухне в этом апартаменте в доме в Санкт-Петербурге… А время? Оно тоже многозначно. И не только время … Дальше больше и, разумеется, подробнее, что так или иначе придется обсудить на собрании. И всем этим, в итоге, наполняется любой акт творения, на результаты которого направлены козни злопыхателей и завистников. А он вот щит приладил… Не возгордиться бы.
Пахнет вкусно. Ангел со знанием дела управлялся с серебряным прибором и с аппетитом вкушал сотворённый им завтрак. Утро за окном было как белая ночь. Светлее вряд ли уже сегодня будет. Надо будет подсказать философу кипятить и серебрить эту водопроводную воду. С этой мыслью он отметил выключение посудомойки, означающее окончание мытья посуды и приготовился покинуть апартамент, выбирая обувь и пальто по погоде.
На улице через космополитичную Мойку из эрмитажных радиоокон в Европу на капельках влаги дипломатично парили нотки голоса то ли шведки, то ли датчанки Каролины Хендерсон, исполнявшей композицию «So Fine». Прохожие, казалось, музыки не слышали и было непонятно есть ли у них сердце.
Caroline Henderson - So Fine
No comments:
Post a Comment