Варна - Бургас
Варна встречала наш поезд из Санкт-Петербурга длинным как северный фиорд заливом. Прямо-таки «из варяг в греки». Невольно представилось, что похоже ощущение могло бы возникнуть при въезде в Санкт-Петербург вдоль Финского залива, но с поправкой на масштабы сравниваемых городов и стран.
Мобильная связь работала уже устойчиво. Не так как в пампасах между Русе и Варной. Удалось дозвониться местным друзьям и скоро они отправятся меня встречать в Бургас. Но до Бургаса мне ещё надо как-то доехать на маршрутке, спустившись на юг вдоль моря из Варны. Надо ещё найти этот автовокзал в незнакомом городе. Болгарская попутчица по купе любезно подсказала мне ориентиры, но предупредила, что идти пешком далековато. Что же, зато посмотрю город. Автовокзал где-то в центре.
Наконец-то наш поезд миновал казалось бесконечные портовые сооружения, корабли, огромные горы сгруженного угля, напоминающие донбасские терриконы и множество других, присущих портам сооружений и разворачивающихся взору путника картин, фоном которых была лазурная гладь морской воды. Всё, приехали в Варну. На пыльный перрон начали сходить пассажиры. Воздух объял сухим нежным теплом. И была в этом тепле какая-то кротость, подчеркнутая скромным внешним видом встречавших, таксистов ... какой-то ненавязчивостью …
Мой путь лежал в горку по улочке в старом городе мимо Дома науки и техники до первого ориентира - площади перед Драматическим театром. От него надо было пройти к Кафедральному собору Успения Пресвятой Богородицы, зеленоватый оттенок стен которого экзотически гармонировал с пальмами в кадках, обрамлявшими пространство вокруг него. Надо было справиться куда идти дальше, проверить себя. Спросил ближайших людей с планшетом в руках. Оказалось москвичи, но, будучи в Варне уже несколько дней, они подтвердили следующий ориентир — вверх по улице мимо Почты-Телеграфа-Телефона то ли в сторону бульвара Владислава Варненчика, то ли по нему, уже не помню. Но помню, что следующий ориентир Макдональдс.
Опять в гору. Спортивная сумка давила на плечо. От этих неприятных ощущений отвлекала архитектура столетних наверное домов по другую сторону улицы. Жили там когда-то местные торговцы и торговали товарами заморскими из лавок на первых этажах. Теперь вот всё это перемежается серыми коробками многоэтажек …
Вот и автовокзал показался. Мрачный то какой! Увешан рекламой перевозчиков. Прошёл сквозь него, купил билет и стал ждать нашу маршрутку — микробус, как они говорят. На скамейке поодаль сама с собой разговаривала нищая грязная старуха, потом она упала на асфальт и забилась в конвульсиях. Никто не обращал на неё внимания. Неужели врача не вызовут даже, помрёт ведь! Зрелище ужасное, но от него отвлёк прибывший микробус и появившаяся арабская супружеская чета с огромными чёрными пластиковыми чемоданами и как-то не по погоде тепло одетыми. Жарко ведь, да еще грозовые тучи собираются! Он полноватый молодой человек в тёмной куртке, она худенькая и стройная с красивыми выразительными глазами, в платке, а руки … кисти рук изукрашены замысловатым орнаментом цвета йода. Никогда такого воочию не видел.
Но вот наш багаж погрузили в микробус живописные мужики с сигаретами в зубах. Один худенький чернявый весь в поддельном Армани оказался наш водитель. Тронулись. Я позвонил в Бургас, хотел назвать время прибытия туда, но друзья сами назвали, подтвердили, что встретят на машине.
Араб, сидевший рядом через проход, оказался ливийцем. Сказал, что они с женой едут на конференцию в один из приморских курортов и волновался, чтобы не проехать. Но водитель был предупреждён и называл города, которые мы проезжали. Мы с ливийцем перебрасывались репликами по-английски, а слева появлялось и исчезало лазурное море. Наконец ливийская чета доехала. Мы с болгаром с заднего сиденья вышли размять ноги. Попрощались с арабскими гостями. Казалось они были тронуты даже не помощью, а добрым к ним отношением случайных попутчиков. Болгар по этому поводу потом улыбался мне, говоря, что напрасно они волновались — люди же кругом. Вот это «люди» стало неким символом этого короткого путешествия.
Миновав аэропорт Бургаса, глади добычи морской соли, что на въезде в город и он сам мы медленно, как-то крадучись подъезжали в автовокзалу. Один из встречавших меня друзей смотрел на подъезжавшие автобусы, точнее в их окна, силясь найти меня в них. Выглядело это достаточно трогательно. Но вот я и приехал. Мы обнялись и пошли к его машине. Я вдруг вспомнил, что вот так давным давно в далёкие семидесятые нас с мамой встречал дед в аэропорту Ворошиловграда, ныне Луганска. То же обволакивающее тепло воздуха, пожухлые листья, пыль на мостовой и загорелый улыбающийся дед, ищущий нас глазами. Он всегда приезжал нас встречать на машине с кем-нибудь из своих друзей. Обычно это была Волга с оленем на капоте. Дед не имел машины, хотя был состоятельным человеком. Не мог. Осколок с войны под сердцем не позволял этого. Поэтому кто-то из его многочисленных друзей выручал его и мы за разговорами быстро доезжали к его с бабушкой дому, утопавшему в саду донбасского городка, называвшегося тогда Коммунарск, а теперь как при основании — Алчевск.
Теперь в Донбассе гражданская война. Дед, к счастью, не дожил до позора раздела Украины и России. Он просто не вынес бы этого за воспоминаниями об отступлении через Днепр под бомбёжкой, о ранении и лечении в узбекском Коканде, о наступлениях и долгожданной Победе. Бабушка же была перевезена в Россию и скончалась уже в Санкт-Петербурге на полтора десятка лет пережив деда … Ни дома в Алчевске не осталось, ни возможности туда поехать. Беды революции их привели туда. Продолжение этих бед и вытеснило оттуда ...
Мы неспешно выезжаем из Бургаса. В просторной машине прохладно. Окна закрыты. Исправно работает кондиционер. О чём-то говорим. Над нами пролетают пеликаны. Знал ли я когда впервые приехал в Болгарию, что хотел-то в Донбасс? Понимал ли? Или может точечные уколы навязываемой судьбы, из которых обычно складывается тёмное пятно революционного мрака и ещё большего мрака ответа на него, побудили интуицию и Донбасс памяти нашёл свое воплощение в яви Болгарии? Да ещё это замысловатое родство с Феофаном Затворником, о котором узнал позже и история с машиной из гаража ЦК БКП, доставившая как-то на вокзал родственницу, опаздывавшую на поезд София — Ленинград. Какая-то в этом всём логика. А может и нет логики вовсе? Может интуиция на ходу лишь связывает события и ассоциации в целое, фоном выдаёт решения и остаётся лишь перевести их в дела?..
Варна осталась на севере. Бургас медленно уходил в сторону. Мысли как стая тяжёлых пеликанов своим натиском возвращали к Донбассу. К такому же теплу. Странно, не поэтому ли нет ощущения заграницы? Как у того лебедя, который, держась от остальных птиц особняком, устроил себе очередной дом. Так и люди. Смотрят на птиц. Встречают их, провожают. А иногда и сами обретают крылья, которые показывают мир таким маленьким и хрупким, что даже города в нём едва различимы. Но чтобы различать надо там побывать — спуститься на землю.
Мобильная связь работала уже устойчиво. Не так как в пампасах между Русе и Варной. Удалось дозвониться местным друзьям и скоро они отправятся меня встречать в Бургас. Но до Бургаса мне ещё надо как-то доехать на маршрутке, спустившись на юг вдоль моря из Варны. Надо ещё найти этот автовокзал в незнакомом городе. Болгарская попутчица по купе любезно подсказала мне ориентиры, но предупредила, что идти пешком далековато. Что же, зато посмотрю город. Автовокзал где-то в центре.
Наконец-то наш поезд миновал казалось бесконечные портовые сооружения, корабли, огромные горы сгруженного угля, напоминающие донбасские терриконы и множество других, присущих портам сооружений и разворачивающихся взору путника картин, фоном которых была лазурная гладь морской воды. Всё, приехали в Варну. На пыльный перрон начали сходить пассажиры. Воздух объял сухим нежным теплом. И была в этом тепле какая-то кротость, подчеркнутая скромным внешним видом встречавших, таксистов ... какой-то ненавязчивостью …
Мой путь лежал в горку по улочке в старом городе мимо Дома науки и техники до первого ориентира - площади перед Драматическим театром. От него надо было пройти к Кафедральному собору Успения Пресвятой Богородицы, зеленоватый оттенок стен которого экзотически гармонировал с пальмами в кадках, обрамлявшими пространство вокруг него. Надо было справиться куда идти дальше, проверить себя. Спросил ближайших людей с планшетом в руках. Оказалось москвичи, но, будучи в Варне уже несколько дней, они подтвердили следующий ориентир — вверх по улице мимо Почты-Телеграфа-Телефона то ли в сторону бульвара Владислава Варненчика, то ли по нему, уже не помню. Но помню, что следующий ориентир Макдональдс.
Опять в гору. Спортивная сумка давила на плечо. От этих неприятных ощущений отвлекала архитектура столетних наверное домов по другую сторону улицы. Жили там когда-то местные торговцы и торговали товарами заморскими из лавок на первых этажах. Теперь вот всё это перемежается серыми коробками многоэтажек …
Вот и автовокзал показался. Мрачный то какой! Увешан рекламой перевозчиков. Прошёл сквозь него, купил билет и стал ждать нашу маршрутку — микробус, как они говорят. На скамейке поодаль сама с собой разговаривала нищая грязная старуха, потом она упала на асфальт и забилась в конвульсиях. Никто не обращал на неё внимания. Неужели врача не вызовут даже, помрёт ведь! Зрелище ужасное, но от него отвлёк прибывший микробус и появившаяся арабская супружеская чета с огромными чёрными пластиковыми чемоданами и как-то не по погоде тепло одетыми. Жарко ведь, да еще грозовые тучи собираются! Он полноватый молодой человек в тёмной куртке, она худенькая и стройная с красивыми выразительными глазами, в платке, а руки … кисти рук изукрашены замысловатым орнаментом цвета йода. Никогда такого воочию не видел.
Но вот наш багаж погрузили в микробус живописные мужики с сигаретами в зубах. Один худенький чернявый весь в поддельном Армани оказался наш водитель. Тронулись. Я позвонил в Бургас, хотел назвать время прибытия туда, но друзья сами назвали, подтвердили, что встретят на машине.
Араб, сидевший рядом через проход, оказался ливийцем. Сказал, что они с женой едут на конференцию в один из приморских курортов и волновался, чтобы не проехать. Но водитель был предупреждён и называл города, которые мы проезжали. Мы с ливийцем перебрасывались репликами по-английски, а слева появлялось и исчезало лазурное море. Наконец ливийская чета доехала. Мы с болгаром с заднего сиденья вышли размять ноги. Попрощались с арабскими гостями. Казалось они были тронуты даже не помощью, а добрым к ним отношением случайных попутчиков. Болгар по этому поводу потом улыбался мне, говоря, что напрасно они волновались — люди же кругом. Вот это «люди» стало неким символом этого короткого путешествия.
Миновав аэропорт Бургаса, глади добычи морской соли, что на въезде в город и он сам мы медленно, как-то крадучись подъезжали в автовокзалу. Один из встречавших меня друзей смотрел на подъезжавшие автобусы, точнее в их окна, силясь найти меня в них. Выглядело это достаточно трогательно. Но вот я и приехал. Мы обнялись и пошли к его машине. Я вдруг вспомнил, что вот так давным давно в далёкие семидесятые нас с мамой встречал дед в аэропорту Ворошиловграда, ныне Луганска. То же обволакивающее тепло воздуха, пожухлые листья, пыль на мостовой и загорелый улыбающийся дед, ищущий нас глазами. Он всегда приезжал нас встречать на машине с кем-нибудь из своих друзей. Обычно это была Волга с оленем на капоте. Дед не имел машины, хотя был состоятельным человеком. Не мог. Осколок с войны под сердцем не позволял этого. Поэтому кто-то из его многочисленных друзей выручал его и мы за разговорами быстро доезжали к его с бабушкой дому, утопавшему в саду донбасского городка, называвшегося тогда Коммунарск, а теперь как при основании — Алчевск.
Теперь в Донбассе гражданская война. Дед, к счастью, не дожил до позора раздела Украины и России. Он просто не вынес бы этого за воспоминаниями об отступлении через Днепр под бомбёжкой, о ранении и лечении в узбекском Коканде, о наступлениях и долгожданной Победе. Бабушка же была перевезена в Россию и скончалась уже в Санкт-Петербурге на полтора десятка лет пережив деда … Ни дома в Алчевске не осталось, ни возможности туда поехать. Беды революции их привели туда. Продолжение этих бед и вытеснило оттуда ...
Мы неспешно выезжаем из Бургаса. В просторной машине прохладно. Окна закрыты. Исправно работает кондиционер. О чём-то говорим. Над нами пролетают пеликаны. Знал ли я когда впервые приехал в Болгарию, что хотел-то в Донбасс? Понимал ли? Или может точечные уколы навязываемой судьбы, из которых обычно складывается тёмное пятно революционного мрака и ещё большего мрака ответа на него, побудили интуицию и Донбасс памяти нашёл свое воплощение в яви Болгарии? Да ещё это замысловатое родство с Феофаном Затворником, о котором узнал позже и история с машиной из гаража ЦК БКП, доставившая как-то на вокзал родственницу, опаздывавшую на поезд София — Ленинград. Какая-то в этом всём логика. А может и нет логики вовсе? Может интуиция на ходу лишь связывает события и ассоциации в целое, фоном выдаёт решения и остаётся лишь перевести их в дела?..
Варна осталась на севере. Бургас медленно уходил в сторону. Мысли как стая тяжёлых пеликанов своим натиском возвращали к Донбассу. К такому же теплу. Странно, не поэтому ли нет ощущения заграницы? Как у того лебедя, который, держась от остальных птиц особняком, устроил себе очередной дом. Так и люди. Смотрят на птиц. Встречают их, провожают. А иногда и сами обретают крылья, которые показывают мир таким маленьким и хрупким, что даже города в нём едва различимы. Но чтобы различать надо там побывать — спуститься на землю.
No comments:
Post a Comment