Обезьянник

Всегда так будет, как бывало;
Таков издревле белый свет:
Учёных много — умных мало,
Знакомых тьма — а друга нет!
(А. С. Пушкин)

Решётку пришлось закрыть прямо перед носом обидчика. Из таких ребристых араматуринок, ограничивающих пространство торговой точки по нормоуложениям охранного ведомства. Это был неожиданный манёвр. Кто же пойдёт на, фактически, арест своих подопечных? Пусть даже они были в сговоре с хитромудрым начальством, планировавшим списать сюда убытки своего подставного, в сущности, предприятия. Начальство просто их всех приговорило если не к недостаче со всеми вытекающими, то к конфликту между собой, после которого создать недостачу дело техники. А он вот так взял и за секунды арестовал уверовавших в обещания покровительства за не сдачу выручки и этим предавших его. То, что они предали и себя они еще не знали. Узнали потом. Но было поздно.

Что же делать? Очаг разгоравшегося конфликта был резко ограничен. Так резко, что вой обидчиков в оставшийся в торговой точке телефон взбудоражил их родственников. Оказались ведь под замком! На ночь! О чём думает начальство!? Но начальству он поставил ультиматум: «Утром приезжайте с ревизией. Только в этом случае дверь будет открыта».

Холодало. Сухость осени делало ситуацию резкой. Время шло быстро. Как надвигающаяся темень. Арестованная с обидчиками государственная собственность диктовала логику обращения к мужам государственным. В принципе, теоретически существовал вариант не нагнетать, а решить всё полюбовно. Иначе говоря, вернутся в торговую точку с миром и с государственным мужем, забрать ключи, выручку и спать, спать … А там, глядишь, и с ревизорами всё уладится автоматически. Разве что прокатятся они зря. Но ведь тревога была не ложной! Но это только теоретически. Практически мужи те на государственных мало походили. Даже в участке они сновали в штатском. Внимательно выслушали. Заулыбались и вежливо выпроводили, обходя обезьянник. Обезьянник? Да, но вместо ребристых арматуринок обезьянник обрамляло желтоватое оргстекло. Видимо оно было очень старое, что пожелтело. Однако, границы главного обезьянника, можно даже сказать, обезьянника обезьянников, простирались много дальше торговой точки в пространстве и времени. И это неожиданно выяснилось потом. Почему неожиданно? Найди верёвочку. Дёрни за неё, дверь и откроется. И он дёрнул …

Пришлось подняться ступенькой выше. К государственному мужу мужей — в будущем Его Превосходительству. Дежуривший в ведомстве ведомств симпатичный офицер с автоматом несмотря на поздний час вежливой мимикой на лице занял его сторону и воздохнувши произнес, что надо, стало быть, пренепременно доложить шефу. По телефону. Домой. Пусть уж и холодная полночь окончательно сгустила краски, но доложить надо. Минуты тянулись как годы. Казалось утро никогда не наступит. Фигурально оно и не наступило. Зачем обезьяннику утро ..? Офицер вернулся без лица. То есть лицо конечно же было … Нет не сохранено, но обезличено до предела: «Шеф приказал не вмешиваться». Неизбежный в таких ситуациях восклицающий вопрос «как!?» будто решил не утруждать себя наивным проявлением. И не был задан. Позже стало ясно, что общенародная собственность или государственная арестована не в торговой точке и не из-за противостояния обидчикам и мудрствованиям начальства, а, так сказать, вообще и всегда высшим порядком. И поэтому за неё беспокойства не было. Обезьянник же оборачивался эдаким напёрстком. Следите за руками — есть человек, нет человека. Если же человек как колобок катился сам по себе и напёрсточникам за ним было не угнаться, главный по обезьяннику безучастно взирал на эту комедию сверху, не вмешиваясь. Ибо считал руки напёрсточников такими длинными, как неизбежность стать в будущем Его Превосходительством. И он стал. И до сих пор стоит. Взирает. А колобок всё катится ...

«А что же обидчики?» — спросите Вы. Выйдя из обезьянника по принуждению, оказались в обезьяннике по умонастроению. Потрудились какое-то время пока фирмы не стало и их вместе с ней. В новых масштабных хитромудросплетениях начальства места им не нашлось, ибо предав один раз, предадут снова. Бросовый человеческий материал, которого пруд пруди. И как можно было променять достаточно успешный старт карьеры, дружеские отношения с человеком, буквально вытащившим их из серого забвения трудящийся массы на неэквивалентное обещание благ во имя чужих раскладов, одному Богу известно. Был человек колобок. Главное не низок, хоть и невысок. Катился куда хотел. Уподобился умонастроениям напёрсточника. Искушён был соблазном думать как он. И настигла его крыша напёрстка. И превратился колобок в шарик. Куда напёрсток, туда и он. И темнота кругом, хоть и надёжно. Надёжно!? Подняли как-то напёрсток, а шарика там нет. То есть вообще нет! Раскатали в органику стекла обезьянника. Оттого оно и пожелтело со временем. От налёта грязных помыслов человеческих.

Напёрстки, обезьянник, Его Превосходительство и нижние чины — не слишком ли много для колобка? Может и много. Только вот как напёрсточнику своё естество без этих атрибутов определить, если вместо естества одно колдовство осталось? Нулевой субъект? Проекция обезьянника? Чинов погоны без лица?

Выкатился колобок наружу, ведь колдовство сильно, если в него поверить. А как поверить в то, что лица не имеет? Многие конечно верят и попадаются. Если не в обезьянник, то под напёрсток, что, в общем-то, одно и тоже.