Бежать как Элвис
Что самое важное между тренером и учеником? Взаимопонимание? Важно бесспорно. Но ещё более важны основания взаимопонимания. Свобода движений, пожалуй, наиболее важная предпосылка в спринте. Сама скорость воплощение свободы. Всё остальное либо нанизывается на эту свободу, либо это уже будет не то. Вымученно. Как бы не было тяжело, особенно в длинном спринте, свобода непроницаемой завесой прикрывает тяжесть момента. И тяжесть тренировок. Свобода это как переносимость трудностей. Вернее залог переносимости. А где же живёт свобода? Конечно в голове. Ведь именно ей необходимо осознать важнейший обходной манёвр усталости, противостояния конкуренции. Свобода вне конкуренции. Как черта формирующегося характера значение свободы не переоценить. Ведь известно, что пределы тела конечно сдвигаемы, но неустранимы. Пределы же ума пока не просматриваются.
Подростку это понимание приходило с трудом. Ведь вокруг столько ограничений и путаницы свободы со вседозволенностью, которую всячески старались исключить и в школе, и дома. И правильно делали. Но вот риск скованности мысли, а с ней и движений обретал в этих условиях реальные черты. Особенно в нарастающем признании среди тренеров якобы генетического предрасположения афроамериканцев к свободному бегу, чего трудно было ожидать от белых. Возможно его тренер считал это расизмом наоборот, но никогда не говорил об этом. Он лишь упоминал три имени, на кого следовало обратить внимание. И не только обратить, но взять лучшее в пример. Это были Боб Морроу на сто и двести,
Ардалион Игнатьев на четыресто метров
и ... ранний Элвис. А ведь только Ардалиона он мог видеть на стадионах Ленинграда, его стелящийся непринуждённый бег на сверхтрудной четырёхсотметровке, удостоенный бронзы в далёком Мельбурне в 1956 году.
Прошло столько лет и бегунов тех забыли. Но слава Элвиса не меркнет с годами. Бежать как Элвис … Не эта ли ассоциация встряхивает и оживляет в трудные минуты, которые иногда кажется длятся уже уж очень долго? Bossa nova baby.
Подростку это понимание приходило с трудом. Ведь вокруг столько ограничений и путаницы свободы со вседозволенностью, которую всячески старались исключить и в школе, и дома. И правильно делали. Но вот риск скованности мысли, а с ней и движений обретал в этих условиях реальные черты. Особенно в нарастающем признании среди тренеров якобы генетического предрасположения афроамериканцев к свободному бегу, чего трудно было ожидать от белых. Возможно его тренер считал это расизмом наоборот, но никогда не говорил об этом. Он лишь упоминал три имени, на кого следовало обратить внимание. И не только обратить, но взять лучшее в пример. Это были Боб Морроу на сто и двести,
Ардалион Игнатьев на четыресто метров
и ... ранний Элвис. А ведь только Ардалиона он мог видеть на стадионах Ленинграда, его стелящийся непринуждённый бег на сверхтрудной четырёхсотметровке, удостоенный бронзы в далёком Мельбурне в 1956 году.
Прошло столько лет и бегунов тех забыли. Но слава Элвиса не меркнет с годами. Бежать как Элвис … Не эта ли ассоциация встряхивает и оживляет в трудные минуты, которые иногда кажется длятся уже уж очень долго? Bossa nova baby.
No comments:
Post a Comment